Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца - Страница 10

«И ты тоже, Джеки», — чуть было не сказала она, да взглянула вниз и увидела, что никакой перед ней не красавец, а всего-навсего рыжеволосый коротышка Джеки, такой же, как давеча утром.

Как бы там ни было, а похвала всегда приятна даме, даже из уст самого что ни на есть уродливого мужчины или мальчика, и Спускунет приказала пажу подхватить ее шлейф и двинулась дальше в отличном расположении духа. Стража приветствовала ее с особым рвением. А когда она проходила через караульную, капитан Атаккуй сказал ей:

— Вы сегодня ангельски хороши, дражайшая сударыня!

Так, не скупясь на кивки и улыбки, Спускунет вошла в тронную залу и заняла место позади своих августейших господ, ожидавших наследного принца Понтии. У ног родителей сидела принцесса Анжелика, а за троном его величества стоял глядевший зверем Перекориль.

Но вот появился наследный принц Понтии в сопутствии своего лорд-камергера, барона Фокус-Покус; за ними следовал паж-арапчонок, он нес на подушке невиданной красоты венец. Принц был в дорожном платье, и волосы его были несколько неприбраны.

— Я проделал с утра триста миль, — объявил он, — так мне не терпелось узреть ее… то бишь монаршую семью и двор Пафлагонии. Я не хотел терять ни минуты и сразу явился пред ваши светлые очи.

Стоявший за троном Перекориль разразился презрительным смехом, но августейшие особы были так взволнованы происходящим, что не заметили этой выходки.

— Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, — отвечал монарх. Развороль, стул его высочеству!

— У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, — с любезной улыбкой вставила Анжелика.

— Вы не видели других моих платьев! — отозвался принц. — Я бы их надел, да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся Перекориль.

— Я, — отвечал он. — Вы же только что сказали, будто не хотели терять времени на переодевание — так вы спешили увидеть принцессу. А теперь оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.

— Да кто вы такой? — спросил принц Обалду вне себя от гнева.

— Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный наследник! — надменно отвечал Перекориль.

— Хм! — пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.

Впрочем, его величество овладел собой и произнес:

— Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы! Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!

Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду, что у того на глазах выступили слезы.

Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.

— Где моя роза?! Роза! — вопил Обалду.

Камергер кинулся поднимать цветок и подал его принцу, который засунул его за вырез жилета. Тут всех охватило сомнение: чему они, собственно, смеялись? Ничего-то в нем нет смешного! Чуточку толстоват, приземист, рыж, а в общем, для принца не так уж плох.

И вот все уселись и повели беседу: августейшие особы друг с другом, приезжие сановники — с местными; Перекориль же за троном увлеченно болтал со Спускунет. Он так нежно на нее поглядывал, что сердце ее затрепетало.

— Ах, милый принц, — сказала она, — как могли вы столь дерзко разговаривать в присутствии их величеств! Право, я едва не упала в обморок!

— Я бы поймал вас в объятья, — заявил Перекориль, бросая на нее восхищенный взгляд.

— Отчего вы так жестоки с нашим гостем, милый принц? — спросила Спускунет.

— Я его ненавижу, — отвечал Перекориль.

— Вы ревнуете, вы ведь все еще любите бедную Анжелику! — воскликнула Спускунет, поднося к глазам носовой платок.

— Любил, но больше не люблю! — вскричал принц. — Я ее презираю! Будь она наследницей двадцати тысяч тронов, я бы все равно презирал ее и смеялся над ней. Но к чему говорить о тронах! Я своего лишился. Я слишком слаб, чтобы воевать за него, я одинок, у меня нет друзей.

— Ах, не говорите этого, ваше высочество! — сказала Спускунет.

— К тому же, — продолжал он, — мне так хорошо здесь за троном, что я не променял бы своего места ни на какой трон на свете!

— О чем это вы там болтаете? — осведомилась королева, женщина не злая, хотя и не слишком обремененная мудростью. — Пора одеваться к обеду. Перекориль, проводи принца Обалду в отведенную ему комнату. Если ваш гардероб еще не прибыл, ваше высочество, мы будем счастливы видеть вас и в этом платье.

Но когда принц Обалду поднялся к себе в спальню, его багаж был там и уже распакован; а затем явился парикмахер и, к полному его удовольствию, подстриг его и завил; когда же колокольчик пригласил всех к столу, августейшим хозяевам пришлось дожидаться гостя всего лишь каких-нибудь полчаса, и тем временем король, не любивший никого ждать, стал мрачнее тучи.